Художник всегда улавливает все нюансы общественного настроения и своим особым образом “комментирует” его. Настроение этого года (а судя по всему и ближайших грядущих) не самое мажорное.
И лучшие представители искусства, конечно же, рефлектируют на сей счет. Кто-то идет от обратного и пытается скрасить нелегкую кризисную эпоху, кто-то, наоборот, фиксирует негативные оттенки...
В галерее “Тенгри-Умай” продолжается линия выставок-персоналий. На повестке дня “Без комментариев” Анны Маргацкой. При знакомстве с экспозицией понятно, что художница действительно погрузилась в процесс отображения неких алхимических процессов, которые достаточно сложно прокомментировать словами.
Все пространство галереи, расположенное ниже уровня земли, то есть условно “под землей”, достаточно хаотично увешано живописными объектами, как бы сотканными из разноцветных трассирующих молекул, образующих человеческие тела. Тела, явно мертвые (в прямом смысле слова), то разъединяются и солируют, свисая с потолка, то располагаются в горизонтальных нишах/фризах, то сливаются в некую общность, образуя огромное, на всю стену, граффито смерти. Все живописные объекты выполнены в оригинальной авторской технике художницы, основанной на особом способе изготовления и обработки бумаги и нанесения на нее акварели.
О чем же все-таки сие послание “без комментариев”? Излюбленный ход некоторых художников, беззаветно влюбленных в формальные поиски, - оставлять зрителя в недоумении относительно мотивов своего творения и его основного послания. Почему же Маргацкая избрала этот ход? Она не замечена ни в хитрости, ни в трусости. Поиски в формальном направлении у Анны явно перешли из просто приема в некий способ существования. Последнее время художница, по ее собственным словам, воспринимает окружающий мир как набор неких живописных кусков, расчлененных на ритмические, цветовые, линейные и бог знает еще какие субстанции. Эти субстанции лишены какой-либо этической окраски, также как лишены своей истории.
В данной выставке произошло, в общем-то, то же самое. Художница “разъяла как труп’’ некие свои размышления на тему смерти и превратила их в свои алхимические субстанции. Поэтому выставка интересна, прежде всего, не формальной новизной и не трагизмом ощущений (которых здесь априори нет и не должно быть, по замыслу автора), а новизной точки зрения на систему художественных ценностей и художественного механизма художник-зритель. Художнице не важно, что почувствует публика, она просто демонстрирует свою личную, отдельно взятую арт-парадигму, вне каких-либо контекстов. Сей жест придает всей выставке и личности автора дополнительный налет монструазности и порождает ощущение отторжения у многих неискушенных посетителей. У профессионалов выставка также вызывает неоднозначную реакцию. Очевидно, что живописные объекты, на ней представленные, уже вышли за пределы картины, и собственно говоря, картиной не являются, но идентифицировать сии артефакты как-то еще тоже не удается. Видимо, это происходит от абсолютного отсутствия контекстуальной среды, которая необходима любому артефакту, является ли он абстракцией, фигуративом или неким новым образованием. Иначе у зрителя нет возможности адекватно воспринять объект искусства и тогда как говорится: “алес-морталес”, то бишь искусство умирает, не родившись, поскольку оно не “оплодотворено” восприятием зрителя.
...И все же выставка, как и все творчество Маргацкой, подкупает абсолютной непохожестью и отчаянной смелостью автора раскрывать свои мыслительные лаборатории перед широкой публикой. Это оставляет надежду на полноценное рождение новых грандиозных проектов по-настоящему талантливой художницы.
Юлия Сорокина,
«Афиша», №1 (153), ноябрь 2009